Следующую ночевку я устроил на развилке огромного тополя, на высоте около десятка метров над уровнем земли. Чуть ниже, примерно на половине расстояния до земли, у дерева имелось дупло, в котором с удобствами обосновался большой рой диких пчел, уже готовящийся к зимовке, и потому практически закрывший вход в свой естественный улей. Мед, разумеется, совсем не помешал бы мне, но я решил, что ночевка с удобствами гораздо предпочтительнее злых насекомых. А изображать из себя тучку, исполняя песенку Винни-пуха, не очень-то хотелось, тем более, что воздушного шарика у меня не имелось. Зато я прекрасно знал, что ни единая рысь, или любой другой зверь, может за исключением разве что медведя, не полезет на то дерево, где находится пчелиное гнездо. И поэтому, осторожно обойдя пчелиное семейство стороной, нашел чуть выше развилку поудобнее, и прекрасно устроился на ней на ночлег, лишь слегка для страховки обвязавшись веревкой. Выспался я просто прекрасно, чувствуя себя на утро если и не Маугли, то скорее Тарзаном. И все же спускаясь вниз, не удержался и сунул руку в пчелиное гнездо. Медовые соты, оказались совсем рядом, и потому я не слишком нарушил пчелиный покой, отломив кусочек, и сунув наполненные медовые соты, в свою кружку, после чего, постарался, как можно быстрее ретироваться подальше от этого места. И только убедившись, что пчелы благополучно забыли о моей наглости, и отстали, собрал немного сушняка и развел небольшой костерок. Медовые соты были переложены на лист лопуха, кружка заполнена водой и согрета на костре. В итоге у меня получился очень недурственный сладкий завтрак, который и утолил мой утренний голод, и влил достаточно энергии для дальнейшего перехода. Немного жаль было того, что не догадался сотворить себе заплечный мешок из оставшейся ткани плаща. И потому, весь добытый утром мед пришлось полностью съесть. Его просто не в чем было нести дальше. Но с другой стороны и так взял в той землянке достаточно много всего, так что чрезмерно наглеть не стоило.
К этому времени я уже достаточно успокомлся, и решил что отдалился на достаточно большое расстояние от лагеря. Наверняка погоня, если и была организована уйдет в сторону уголовников. Учитывая, что они собирались бежать минимум вчетвером, наверняка следов там будет больше. И потому, пока догонят ту группу, если разумеется пойдут вдогонку, пока разберутся с нею, идти по моим следам, будет уже поздно.
Успокаивая себя подобным образом, я спокойно шагал по лесу, полпутно собирая ягоды и грибы, когда на гране слышимости, до меня донесся собачий лай.
Глава 5
Объяснительная записка краскома Точилина Ильи Николаевича, о произошедшем 27 октября 1925 года, происшествии спровоцировавшим побег заключенного проходящего в документах строгой отчетности за № 31415 Волкова Михаила Федоровича. Уроженца села Хитрые Караси входяжего в Еловскую волость, Красноярского уезда. Осужденного на пять лет лишения свободы и отбывающего наказание в Специальном Исправительно Трудовом Лагере.
По сути произошедшего события могу соробщить следующеее. В принципе то, что один из молодых красноармейцев, решив показать свою удаль, раздразнил медведя, подняв его на дыбы, случай не особенно и примечательный. Подобное случается довольно часто, пусть и не в таких декорациях, но тем не менее. Тем более, что этим проступком молодой солдат, во-первых, наказал сам себя, а во-вторых, создал яркий пример того, чего не стоит делать, ни при каких обстоятельствах. И хотя бы ценой своей глупой жизни, послужил воспитанию молодого поколения, недавно призванного на службу. И все бы ничего. Ну списали паренька на боевые потери, отправили соболезнование родителям, и пожурили бы остальных красноармейцев, на предмет недостойного поведения, позорящего гордое звание молодых строителей коммунизма. На этом все бы и завершилось. Да неприятно, но такова жизнь. Но вот то, что некоторые несознательные товарищи покинули свой пост, из-за чего допустили произошедший во время происшествия побег, это действительно Чрезвычайное Происшествие, за которое можно лишиться не только должности, но и головы. И, что самое интересное в побег ушли не матерые зэка, а одиночка, но судя по тому, как он уверенно запутал следы, явно человек, прекрасно знающий тайгу, и все местные обычаи. А такой, хотя и не представляет особой опасности для общества, но зато своим проступком даёт пример того, чего ни в коем случае нельзя оставлять безнаказанным. Этак махнешь на него рукой, и другие решат, что можно плюнуть на все и сорваться с места.
Увы, о его исчезновении узнали слишком поздно. Вначале, разбирались с гибелью красноармейца, затем собирали разбежавшихся по делянке зэка и конвоировали их до бараков, невольно устроив им выходной день, из-за произошедшего, и только потом уже на месте провели перекличку. И хотя по уставу внутренней службы, последнюю должны были провести на месте сбора, до отправки в лагерь, но увы, сделали, как сделали. Хорошо хоть вообще вспомнили о ней, когда добрались до расположения.
А вот когда обнаружилось, что одного из зэка недостает, тут и поднялась тревога. Одновременно с нею, выявились, и существенные недостатки организации преследования. Вдруг выяснилось, что единственный следопыт, имеющийся в нашем распоряжении, болен, и не имеет возможности возглавить поиск. Правда, он все же оказался не бесполезен, предоставив руководству, двух поисковых собак. Вдобавок предупредив о том, что они не достаточно хорошо обучены, поэтому вести их следует в поводке, иначе могут увлечься погоней и оставить своего поводыря далеко позади. К тому же они совершенно не походили на охотничьих псов, оглашая весь лес своим непрерывным лаем, обозначая свое присутствие загодя, и как бы предупреждая беглеца о том, что за ним ведется охота, но след держали вполне уверенно, поэтому приходилось мириться с шумом поднимаемым ими. Очень помог один из плотогонов, указав верное направление преследования. По его словам, его очень удивило то обстоятельство, что какой-то мужик, ничуть не опасаясь травмы, пересек заводь по еще не связанным плотам, и углубился в подлесок на другой стороне Иркута. Тем более, что именно там и не было ни единого поселка на ближайшие сотню верст. Сразу стало понятно, что это один из беглых преступников, о чем и было доложено руководству лагеря, как только стало понятно то, что произошел побег. Чуть позже удалось все же найти и таежника, согласившегося провести партию преследователей через тайгу. В принципе, вначале казалось, зачем он вообще нужен, если преследователей ведут псы идущие по следу? Но затем вдруг появился вопрос, а кто даст гарантии того, что те же самые собаки найдут обратную дорогу, а самое главное, как им объяснить, что нужно ее найти. Вот и получалось, что беглеца-то мы поймаем, а вот куда следовать потом, чтобы вернуться в лагерь не совсем ясно.
Поэтому без охотника знающего здешние леса, было не обойтись. И все это заняло еще несколько часов. Да и таежник, согласившийся идти в поиск, оказался довольно пожилым человеком, не способным в силу своего возраста, держать необходимый темп преследования. В итоге получилось так, что он и вел в поводке собак, сдерживая их, а все остальные ориентировались в своей скорости движения, по нему. В итоге в поиск смогли отправиться, только ближе к утру, следующего дня, дав тем самым большую фору сбежавшему, да и скорость передвижения была прямо сказать низкой.
С одной стороны, подобная задержка несколько расслабила беглеца. По словам опытного таежника сопровождающего отряд, беглец до того осмелел, что совершенно спокойно переночевал в обнаруженной им землянке, принадлежащей местному охотнику, и даже оставил записку с объяснениями почему он забрал из заимки, некоторые вещи. Именно это и удивило его, потому что некоторый запас продуктов и вещей и оставляется как раз для подобных случаев. Не именно для сбежавшего зэка, а скорее для случайного охотника, у которого зверь мог повредить предмет одежды. В этом случае тот, кому она понадобилась, просто берет то, что ему нужно. Если есть возможность, оставляет, что-то взамен. Нет, значит, такой возможности не было, и это никого не удивляет. Записка же, оставленная беглецом, указывает скорее на то, что он ни разу не таежник, и землянку обнаружил совершенно случайно. Хотя надо признать, его действия все же указывают на то, что он имеет кое-какие понятия и следует им.