И Тёрк ухмыльнулся.

— А как у него глаза горели в этих спорах? — и он повёл головой, стал довольным. — Ещё, ещё, давай! И не важно, чем заканчивался спор, казалось, что отец был полностью в этом, ему нравилось, что Рэтар идёт ему наперекор, ему нравилась эта сила в мальчишке. Рэтар Эаргана не боялся. А тот его берёг. Отец мне говорил, что я живу только для того, чтобы брата хранить. У меня нет другого дела, мне должно быть наплевать на себя, но Рэтар… ценой своей жизни сохранить, защитить. Хотя, конечно, со стороны обычное отношение ферана было просто пыткой, жестокостью, может даже ненавистью.

На Хэлу внезапно нашло осознание того, что именно было за тем заговором предыдущей чёрной ведьмы, который она нашла сегодня на феране. Её смело в пыль и снова вернуло на место целую. Она рассеянно кивнула, давая понять Тёрку, что он ответил на её вопрос.

— Пойдём, ведьмочка моя, тебе нужно выпить отвара и согреться! — видимо заметил, как её тряхнуло. — Как-нибудь расскажу тебе чего-нибудь побольше и повеселее, а то получилось у нас грустно всё.

Тёрк снова обнял её за плечи и они пошли домой, впрочем они были уже почти у самых ворот. Ведьма обняла его в ответ, положив руку на спину. Внутри старшего брата Рэтара снова горело спокойное, сильное пламя, ярость сошла на нет, тревога и муки прошлого снова улеглись.

Хэла была счастлива, что у неё есть такие вот силы, что она может хоть как-то помогать тем, кто ей стал дорог и важен. А этот человек был и важен и дорог.

Глава 15

Милена сидела рядом с Хэлой, пила травяной отвар и смотрела на тренировку воинов. Сегодня мужчины были особенно возбужденными и говорили только о предстоящем переезде и кострах.

Саму Милу переезд очень тревожил, потому что она вообще никогда в своей жизни не сидела в седле, да и подружиться с тоорами у неё не получалось, впрочем как и с другой местной живностью.

Девушка положила голову на плечо чёрной ведьмы и на душе было так спокойно и тихо. Несмотря на то, что она чувствовала себя плохо, несмотря на проблемы, и тревогу, несмотря на то, что сердце рвалось к Роару, а он избегал её.

Все эти дни Милена ни разу его не встретила, хотя всюду ходила за серыми, а Роар готовил костры, помогая Элгору, который в это время собирал дом в Зарну. И вот с бронаром она сталкивалась даже больше, чем хотелось. Это выматывало, делало её уставшей, она старалась унять свои чувства, а получалось вообще всё непонятно. Но сейчас рядом с Хэлой было хорошо.

На тренировке не было ни ферана, ни митара, но был Элгор, и он, в отличии от пребывающих в радостном настроении воинов, был угрюмым и суровым. Во время тренировки был жесток, но в конечном итоге нарвался на ещё одного здоровенного командира, кажется он тоже был братом ферана — Милена уже напрочь запуталась в этих бородатых дядьках.

— А кто это Элгору… — она попыталась подобрать слово.

— Навалял? — чёрная ведьма очень внимательно за ними всеми следила, и Милене даже показалось, что была очень серьёзна и чем-то может даже расстроена, но потом сказала это слово и отпустило.

Девушка хихикнула:

— Ага.

— Это Мирган, — назвала чёрная ведьмы очередное имя, которое скорее всего Милена не запомнит и ещё три раза попросит напомнить, как же этого дядьку зовут.

— Только не говори мне, — вздохнула она. — Ещё один брат ферана?

— Не говорю, — улыбнулась женщина, — но так оно и есть.

— Они все такие, — белая ведьма запнулась.

— Шиииикарные! — простонала Хэла. — Парад планет, мать их! Хотя нет, матери у них разные, а у кого-то даже живы-здоровы и пусть так и будет, коли славные. Так что отца их за ногу. Хотя в этом безобразии другая часть тела участвовала.

На этот раз Милена рассмеялась:

— Хэла, я так по тебе соскучилась!

— Ты меня день всего не видела, — улыбнулась женщина.

— Ну и что? Вот соскучилась. И знаешь, вчера, — она нахмурилась. — Вчера я почувствовала что-то, не знаю…

— Что? — спросила Хэла.

— Словно меня душило что-то, но при этом мне так хорошо было, аж страшно. Ты понимаешь, я такое не люблю, ну ты поняла, да? — кажется Милена стала красной, как помидор.

— Не переживай, я поняла, — кивнула ей чёрная ведьма спокойно и даже не пошутила. — А потом что? Или только это?

— Нет, потом мне стало больно, — нахмурилась девушка, вспоминая неприятное ощущение. — Словно меня ударило, не знаю или упало на меня что-то, или вот так во сне бывает, когда падаешь. А потом отпустило. Но до сих пор не по себе, как вспоминаю.

— Не переживай, заинька, моя, — сказала Хэла ласково и погладила Милену по голове. — Сейчас всё хорошо?

— Да, — ответила девушка. — Это, не знаю, длилось пару секунд, не больше, как мне показалось.

— Не тревожься. Сила будет нарастать, будешь видеть и чувствовать много чего ещё, — пояснила чёрная ведьма. — Если сильно в себя будешь впитывать, то будет тяжко.

— Хэла? — к ним подошла Найта.

— Да, кукушонок мой. Доброе утро тебе, детка, — улыбнулась она и протянула девочке руки. — Как ты моя хорошая?

— У меня всё хорошо, только я… знаешь, — Найта села с другой стороны от женщины, не без страха, аккуратно подвинув спящую рядом с Хэлой фицру, и уткнулась ей в колени. — Мне жутко как-то, я не я.

— Что такое, кукушечка?

— Эммм, вот знаешь, — девочка повернула голову так, что лицо стало смотреть наверх и заговорила шёпотом. — Мне достопочтенный феран камушек подарил, вместо того, что у меня Шера забрала. Я так хочу его тебе показать, а мне страшно почему-то.

— Ты моя, лапушка, — женщина погладила её по щеке. — Если не хочешь, можешь и не показывать.

— Очень хочу, — воскликнула Найта. — И ты ведь не заберёшь?

— Нет, моя хорошая, — ответила Хэла, а девочка покосилась на Милену.

— И я не заберу, — отозвалась белая ведьма тоже шёпотом.

— И никто не заберёт, — подтвердила женщина. — Как вообще можно забрать то, что тебе сам феран достопочтенный дал?

Было видно, что девочка колебалась. Она с одной стороны очень хотела поделиться, но с другой в ней был этот страх.

— Хорошо, смотри, — она села и достала свой совсем маленький детский кисет.

Высыпав содержимое себе в подол юбки: какие-то простые красивые камни, какие-то веточки, что-то напоминающее куколку гусеницы — она нашла там тёмный камень и на ладошке с гордостью показала его Хэле и Милене.

— Сирзый, — улыбнулась она.

— Сирзый, — кивнула чёрная ведьма, глядя на Найту. — Красивый какой!

— Красивый, — Мила тоже кивнула, а девочка засияла.

— Хочешь, я тебе волосы заплету? — спросила Хэла, аккуратно заправляя прядку волос улыбающейся Найты ей за ухо.

— А разве можно? — девчушка стушевалась.

— Можно. Только лента длинная нужна.

— Ой, я сейчас, — она почти подскочила, но Хэла её остановила, потому что иначе Найта рассыпала бы все свои сокровища.

Девочка спешно собрала их в мешочек и побежала за лентой.

И Милена чувствовала, что в этом участии чёрной ведьмы была такая тоска, такая бескрайняя, даже бездонная осторожная нежность.

— Почему кукушка? — спросила Милена, пытаясь не разреветься.

— Не знаю, — пожала плечами Хэла. — Потому что она подкидыш, потому что мамы у неё нет и её вырастили и выкормили другие. Потому что, если с ней такая же беда случится, как с её мамой, то она тоже не сможет о своём ребенке заботится.

— Я всегда думала о кукушке, как о злой птице, а ты так сказала, что мне стало стыдно за свои мысли, — проговорила Мила, а Хэла засмеялась.

— Нет в природе злого или доброго, детка, есть только выживание, есть право — кто сильнее. Вот и всё.

Найта прибежала с длинной лентой синего цвета.

— Где ты ленту митара нашла? — поинтересовалась чёрная ведьма.

— Мне Ялса дала, она добрая, ей жаль, что Шера меня поколотила и она дала мне ленту, — ответила Найта. — Я хотела попросить, чтобы ты мне бантиков наделала, но если заплести в волосы, будет лучше?