…Достаточно было одной семьи в подъезде какой-нибудь из новеньких пятиэтажек или среди владельцев комнаты на этажах пока ещё множества домов «коридорного» типа, имевшей телевизор, к которому была докуплена приставка, чтобы такие люди становились объектом локального сумасшествия и паломничества. Чему способствовали, как мне кажется, более тесные отношения между соседями по жилью в советском социуме, чем те, которые, как мне думается, были в 70-е — 80-е моего прошлого.
Какое число геймпадов-джойстиков («игровых манипуляторов», согласно советской официальной терминологии) был сломано в первый год, история умалчивает. Но начало регулярных поставок в магазины радиотоваров периферии к приставкам и М-7 (последние, в отличие от игровых консолей из-за цены и более высокого «порога вхождения», первоначально были менее распространены) оказалось очень кстати.
На чёрном рынке приставки продавали по цене, в 5–7 раз превосходящей официальную. И ведь искали и брали даже там!
Множество прогулянных уроков и даже опозданий на работу, куча советчиков, «помогайл» и просто зрителей, столпившихся около игровых агрегатов, к которым счастливые владельцы устанавливали очередь из приятелей, друзей и подружек не только школьного возраста…
70 тысяч телевизионных игровых приставок и свыше 300 тысяч игровых картриджей к ним, проданных в СССР в рознице до конца 1955, было каплей для утоления жажды интереса населения к забаве новых времён.
Но этой капли хватило для того, чтобы страна массово узнала и лично увидела, что это такое — «электронные игры»!
На следующий год предприятия НКЭП выдали 400 тысяч игровых консолей (из которых около половины ушло на зарубежные рынки), а наш кооператив трудился не покладая рук.
Люди жаждали (и получали!) новые игры. У нас появились первые конкуренты, появлению которых, с весны 1956 мы способствовали сами, выпустив SDK по разработке игр и книгу-энциклопедию «Создание электронных игр» с раскрытым исходниками «Цветных линий» на ассемблере для ИС1954МП8−1, а также примерами множества компактных высокоскоростных процедур наподобие опроса портов игровых манипуляторов, работы со списками аппаратных спрайтов, регистрами размещённых на основной плате обеих платформ звуковой и видео микросхем и т.п.
Но, помимо социального и технического аспекта нового мирового увлечения, которое лишь будет расти и шириться по охвату в ближайшие десятилетия, имелось и довольно забавное «непонимание в головах ответственных товарищей» насчёт действительно некоторых весьма сомнительных сторон новой забавы.
И это были не только недовольные учителя…:-)
Я точно знаю, что инструкторы по идеологии райкомов были в некотором раздрае. Родное советское государство никак не пыталось регулировать сие сумасшествие. И даже всячески «потворствовало» ему.
Но лично меня сие коснулось очень оригинальным образом. Звонок из Москвы на мой рабочий телефон в НИИВТ соединил меня с тем, кого после той давней встречи с академиками из «20+» я видел «от случая к случаю» — на некоторых официальных празднествах в Кремле и в АН СССР, где дружелюбно раскланивались и немного говорили «за жизнь».
Михаил Александрович Шолохов.
Я так (по текущий 1962-й, когда набираю эти строчки) точно и не знаю, как он использовал «знания о будущем». Как в своей и без них успешной писательской карьере (которая двигалась хорошо с новыми произведениями о годах «этой» войны), так и в его работе в правлении Союза писателей СССР. Но, полагаю, как-то использовалось, и даже, при желании я мог бы узнать, что да как, но… сие было крайне далеко от моих интересов.
С Толстым, да прибудет он в Силе, вышло очень удачно, да… но там — другое. Сплетённое с личной заинтересованностью и прямой выгодой. Желание, чтобы великая киносага здесь вышла раньше и была создана именно в СССР плюс заботы о кинокарьере жены плюс необходимость после ухода в вечность Алексея Николаевича продолжить развитие франшизы с «опорой на его черновики и наметки»:-)
Но то, что Шолохов как-то рулил более «идеологически заряженными» вещами со своих писательских и административных высот, несомненно. И звонок это дал понять. Возможно, что даже тот, кто в Кремле, «держал руку на пульсе» и через Шолохова направлял дискуссию в советских СМИ.
После приветствий и обмена новостями я услышал:
— … Никита Егорович, глянь на досуге Литературную Газету, номер такой-то статью такого-то.
Я черкнул данные в настольном перекидном календарике — … что там, Михаил Александрович?
— По вашей части… насчёт всего этого шума вокруг творения вашего НИИВТ-а… игрового… есть предположение, что тема требует обсуждения, которое советскому читателю будет небезынтересно и поучительно даже где-то. Я в редакции намекнул, что точка зрения, представленная у них, может быть крайне узкой… и будет лучше, если они получат ответ от идеолога перспективной техники.
Слова «игровой» и «перспективной техники» хорошо и сразу очертили мне тему, но в тот момент я решительно не понимал, причём тут Шолохов и «Литгазета».
Пообещал, что буквально через час, во время обеденного перерыва на работе, загляну в институтскую библиотеку и ознакомлюсь с указанной статьёй в указанном номере и перезвоню Шолохову с уточнениями о потребном «Литгазете» ответе.
Статья, как ни странно, ничем не меня удивила. Именно такого я подсознательно и ждал. Всё таки, благоволение высших Кремлёвских сфер ко мне лично, ресурсы и верховная воля, поддерживавшая развитие советской электроники в «ускоренном варианте», не распространялась на 100% огораживание от партийной и прочей критики «новых веяний», тем более бурчание и недовольство от многих насчёт того, как вредно влияют игры на ТВ-приставках на подрастающее (и не только) советское поколение наблюдал лично с первого дня массовых продаж игровой платформы в советской розничной торговле.
Перезвонив Михаилу Александровичу, я услышал кое-какие пояснения и узнал некоторые пикантные тонкости.
Лелеемую и пестуемую мной (и не только мной) платформу пнул «знатный представитель советских философов».
Увы, человек не был из числа тех, кто ещё в 1941-м узнал в составе «20+» «главную тайну СССР». Да, товарищи Деборин и Митин. Эти, хотя и были в курсе о многом, благоразумно не лезли ни с каким (как «-», так и «+») мнением сюда.
«Наехал» на электронные игры некто Максимов Александр Александрович.
Пикантной тонкостью было то, что человек, посылавший статьи в «Литературную Газету» уже не раз отличился разгромным стилем насчёт следующего:
Критикой теории Эйнштейна, критикой кибернетики, сейчас вот насчёт электронных игр прошёлся.
И если в первый раз ему отвечал сам Фок (тот самый, из «20+», один из лучших ещё на 1941-й наш специалист по квантовой механике и теории относительности, осознавший тогда, какое место она занимала в 21 веке…), насчёт кибернетики Максимова «затюкали» целой толпой (в том числе, как я с удивлением узнал, и с участием Лебедева и Брука… определённо что-то в научных кругах прошло мимо меня…).
Но, высшая власть, полагаю, смотрела на всё подобные научных схватки разумно, т.е. не вмешивалась.
А человек, видимо, не угомонился.
Сейчас вот «ответ держать» придётся мне.
Любопытно только — почему все они используют такую далёкую, казалось бы, от научных дел «Литгазету»?
Я так и спросил у Шолохова.
И вот тут выяснилась вторая пикантная новость. Помявшись, знаменитый литератор просветил меня насчёт некоторого момента, на который мне ранее, видимо, было бы начхать с высокой башни. И было бы так и дальше, если бы тема не коснулась обожаемого мной игростроительства.