— Достопочтенный феран, — поприветствовал их один из главных лекарей, который обычно был личным лекарем Рэтара.

— Уважаемый Грэм Рин, — кивнул ему феран. — Рассказывай.

— Легкое обморожение, истощение, ссадины, раны, — бесстрастно отчитался лекарь. — Всё обработано снаружи и внутри.

— Показывай.

Грэм Рин вопросительно глянул на ферана, потом кивнул и, подойдя к девушке, аккуратно снял с неё укрывало.

Элгор, стоявший за спиной Рэтара, выругался. Мужчины потупили взоры, уставились в пол.

— Всё, — сказал феран лекарю. — Жить будет?

— Да, — ответил Рин. — Я хотел спросить про мага, но ведьма помогла. Теперь я могу сказать точно, что тело этого ребёнка можно восстановить.

— Где вторая? — спросил Рэтар.

— Туда, — указал лекарь в противоположную сторону, совсем в другую часть зала.

— Почему так далеко? — спросил феран, пока они шли.

— Простите, но если честно — ведьма попросила, чтобы тени не тревожили ту девочку, живую, — ответил лекарь. — И я с ней согласился. Вторая девочка очень плоха. Она не выживет.

Здесь возле стены сидел Брок, при виде мужчин, он хотел встать, но Рэтар его остановил жестом руки. Феран, бронар и трое представителей корты скотоводов прошли за лекарем к кровати, на которой лежала вторая девочка, а рядом с ней сидела Хэла. Она подняла на них свои глаза, потом склонила голову, встала и сделав несколько шагов назад развернулась к мужчинам спиной.

Эта девочка кажется на вид была меньше предыдущей, хотя Рэтар помнил, что она старше своих сестёр. Она лежала на боку, подобрав под себя ноги и казалось не дышала.

— Показывай.

— Достопочтенный феран, — лекарь с сомнением глянул на мужчин.

— Давайте, уважаемый лекарь, — проговорила Хэла, не поворачиваясь к ним, — покажите, что может сделать создание, называющее себя человеком, разумное, величавое, самое мерзкое и противоестественное животное на свете.

Мужчины из корты тихо зароптали, Элгор кажется фыркнул. Но тут лекарь снял укрывало и повисла чудовищная, липкая тишина.

Война не пощадила Рэтара и его взору представали самые страшные её сцены. Сейчас оне не увидел ничего нового, был готов.

И как феран он точно знал, что будет делать, могли быть последствия, но сейчас ему не было до них никакого дела. Зверь внутри метался и требовал крови. И Рэтар накормит его, потому что не позволит тварям, подобным Ганли, ходить среди простых людей. В этом его роль, как отца своей земли и всех этих людей.

Феран кивнул и Грэм укрыл девочку. Было видно, что непробивного лекаря, коим Рин был, происходящее тоже зацепило.

— Есть ещё вопросы относительно излишней впечатлительности моих воинов? — спросил Рэтар у мужчин из корты.

— Достопочтенный феран, — потеряв всю свою бодрость отозвался отец Гента. — Мы всё понимаем, надеемся на справедливый суд. Но хотим сказать…

— Справедливый суд доступен достойным его людям, — ответил феран, сделав упор на последнее слово. — Я судья для вашего главы — завтра его казнят.

Рэтар почувствовал, как хотел что-то сказать Элгор, но промолчал, сдержался. Однако отец Гента сдержать себя не смог:

— Достопочтенный феран, вы не можете. Справедливый суд…

— Справедливый суд? — отозвалась Хэла. — Как много вы, уважаемые мужи, все из себя самоуверенные и полные власти и праведности, знаете о справедливости? Давайте я разбужу её и вы расскажите ей о справедливости. О том, что нельзя чудовищу, которое сделало это, просто выпустить кишки и смотреть как оно умирает в собственном дерьме. Расскажете ей, что он мучил её, потому что любил!

Мужчины ничего не ответили, им было явно плохо, они хотели выйти на воздух, но вот этого Рэтар им сделать не даст.

— Хотите обратно вашего старейшину? — представители корты подняли на него свои взгляды и сколько же в них было отвратительного желания спасти эту мразь, которую они называли своим главой. — Брок, Гента позови.

Отец воина нахмурился.

— Четыре жизни. Один изувер. Допустим, что те, две, которые живы и могут говорить — врут, — заговорил Рэтар с тем присущим ему холодным тоном, от которого обычно его подчинённые приходили в ужас, а сейчас в ужас пришли трое мужчин, которые до этого храбрились, но теперь от выдержки не осталось и следа. — Эти двое, не говорят, но не врут.

В проёме появился Гент.

— Значит, если хотите, будет суд Хэнгу. С вас, — феран глянул на Вертана и Погаара, — по одной вашей дочери. Выбирайте тех, которых не любите. А с тебя, — Рэтар посмотрел на отца Гента, — мы возьмём жизнь твоего сына. Древний праведный суд. Это всё, что я могу вам предложить. У вас есть время до казни. С рассветом Изара будет или смерть одного, или ужас древнего бога для троих.

Реакция на его слова была разная, Вертан и Вай, отец Гента, побледнели, а Погаар покраснел. Они не могли найти в себе силы, чтобы что-то ещё сказать.

— Вон, — отдал приказ Рэтар. — Достопочтенный бронар, Гента Вая под замок, и выпроводи уважаемых представителей корты скотоводов прочь.

Элгор кивнул и обошёл ферана.

Когда они вышли, Рэтар развернулся к лекарю и ведьме.

Хэла подошла к тому месту, где была, когда они пришли и снова села возле кровати девочки. Лекарь поклонился и феран разрешил ему выйти.

— Хэла? — позвал он, когда они остались одни.

— Я побуду с ней, — сказала ведьма спокойно. От гнева, с которым она говорила с мужчинами не осталось и следа. — Тени не всегда плохо. Они помогут безболезненно уйти. Со мной их больше.

— Тебе нельзя её убивать, — с надломом произнёс он.

— Знаю. Иначе они скажут, что это не отец убил её, а ты, — Хэла взглянула на него и феран обречённо кивнул.

Рэтар смотрел и дивился выдержке женщины. Он боялся, что она не сможет находится здесь. А когда он увидел девочку…

Но то, как держала себя Хэла, — она творила свою работу, переступая через чувства, собрано, невозмутимо, но с теплом и нежностью, понимая, что только она сможет помочь этой девочке, что кроме неё некому. И она помогла второй девочке.

— Её зовут Ная, — сказал Рэтар.

Ведьма глянула на него с нескрываемой благодарностью.

— Иди, тебе надо, ведь так? — проговорила она.

— Да, — ответил мужчина.

— Иди, — улыбнулась ведьма своей грустной улыбкой, которую он так часто видел на её лице. — Я буду здесь пока буду нужна ей.

— Я понял.

— И Брок, пусть тоже идёт с тобой, — проговорила женщина. — Я справлюсь.

— Я предложу ему. Пусть сам решит, — Рэтар протянул руку и погладил Хэлу по щеке.

Она закрыла глаза, наслаждаясь теплом его руки, поцеловала его пальцы. Рэтар с болью улыбнулся и вышел.

— Как ты? — спросил он у Брока. — Хэла сказала, чтобы забрал тебя с собой.

— Я останусь. Мне жаловаться не на что, — отозвался юноша.

— Хэла будет здесь пока девочка будет жива, — заметил феран.

— Я тоже буду здесь. Всё в порядке, отец. Со мной всё в порядке. Не переживай. Я побуду с Хэлой и приведу её в дом, когда… — он сглотнул.

Рэтар не дал ему договорить, с благодарностью пожал плечо сына и ушёл.

Ситуация была из ряда вон жуткой. Ганли не просто наказывал своих четверых дочерей, доведя девочек до ужасающего состояния — сводящая внутренности жестокость не-человека, да ещё и наделённого определённого рода властью.

Когда Хэла увидела то, что никто бы кроме неё и не увидел, когда всех их скрутило яростью и не было уже пути назад, не было возможность иного решения.

Разговор с детьми вывернул Рэтара. И он говорил с ними, обходя закон, пользуясь своим правом ферана, таким древним, словно сама изарийская земля. Увиденное в лекарской, только укрепило решение — никакого суда кроме простого приказа “казнить” не будет и быть не могло.

Хэла, которая сказала защитникам старейшины жуткие слова, была права. Она говорила от лица многих, озвучила мысль, которая будет осязаемой, пока Ганли не лишиться жизни. И это Рэтар тоже знал и был в этом стремлении разорвать тварь, а Ганли не был в понимании ферана человеком, един с Хэлой, Мирганом… да и всеми кого сейчас съедала праведная ярость.