Маржи подпевала Хэле в припевах, словно повторяла заклинание. Внутри серой девушки горел невыносимо яркий огонь любви, она действительно любила Гира. Ей было невыносимо страшно оттого, что он может не вернуться. А Милена, невольно впитывая этот страх, яростно сопротивлялась ему, но не получалось и она захлёбывалась, тонула.

— Лорана, солнышко моё, ну всё-всё, хватит, котя моя, — проговорила Хэла, когда закончила петь. — Живой, здоровый. Всё хорошо!

Девушка уставилась на Хэлу заплаканными глазами, кажется не веря в слова чёрной ведьмы.

— Правда, — глянула на неё чёрная ведьма, отвечая на незаданный вопрос. — Только смотри. Он теперь у нас важный, видный, носит имя Горанов, Таагран теперь, кабы бес его не попутал и он не сказал, что серые ему теперь не подходят. С таким именем можно и в харн захаживать, — она рассмеялась, потом обняла Лорану и поцеловала её в щёку. — Ну, дуй давай, у достопочтенного ферана ткань чистотельная заканчивается. Снесёшь стопку?

Лорана было нахмурились, а потом повнимательнее присмотрелась к женщине, просияла и сорвалась с места.

— Хэла? Это как? — спросила Томика.

— Что? — спросила чёрная ведьма.

— Как это Гент стал Тааграном?

— Так отец его пришёл, никто из корты на казнь не пришёл, а этот припёрся, — Хэла фыркнула. — Не понимаю — действительно думал, что сможет старейшину своего судом обычным судить или, не приведи боги, обменять? И на кого — на сына! Тьфу-ты, нелёгкая! И, чтобы замену нельзя было провести, как по суду Хэнгу положено, то достопочтенный феран предложил Генту от имени отца отречься и взять имя, которое сиротам всем тут дают — или Онар или Таагран. Он взял Таагран, тем более, что Мирган эту тварь казнил, и они братья получились по имени и Гент уж никак не мог под раздачу попасть, даже если бы отец его настаивать стал и право ферана на суд бога не признал. А тут все при своих правах остаются, а у кого-то их теперь поболе даже, да и теперь ещё и за минусом невеста, что позавчера родилась и нынче с горшка слезла.

— Подожди, Хэла, так он теперь не связал сговором отца на брак? — уточнила Донна.

— Нет, — улыбнулась та.

— Вот Лорана, счастливая, он её так любит, а она так из-за этой девицы, невесты его, переживала, а тут, — улыбнулась Куна. — Стоило и не одну мирту прорыдать, чтобы вот так получилось.

— Ну, и чего тогда песни заунывные поёте? — подстегнула чёрная ведьма Маржи, лукаво изогнув бровь.

— Ты знаешь что-то про Хар-Хаган? — встрепенулась та, уставилась на Хэлу с надеждой.

— Отбили они Хар-Хаган, сегодня до казни вести пришли, — ответила женщина. — Почти без потерь со стороны отряда. Только со стороны защитников крепости раненые и убитые есть, но не много. А ваши заусенцы целёхоньки, так что нечего душу всем тут рвать.

Маржи зажала рот ладонью.

— Хэла, а спой что-нибудь ведьмовское? — спросила Сола, заглядывая в лицо чёрной ведьмы.

Ты улыбнулась, погладила девушку по щеке, а потом запела:

Милена и представить не могла насколько станет легче, когда услышит это заветное, что всё хорошо, что жив… ей хотелось петь вместе с Хэлой, хотелось перестать плакать, хотелось скакать от радости…

— Это не твоё, ты же понимаешь? — Хэла села с ней рядом, когда уже всех отпустило, словно не было казни, не было беды.

Пришли домашние и их тоже утянуло в песни. Серые пели “Травушку”, домашние снова попросили спеть “Тебя ждала я”. И они пели, радостно, играли голосами, Маржи потом пела какую-то другую песню, из её собственного мира, уже не переживая и снова наполняясь светом и радостью.

И во всём этом Милена сидела и смотрела в лицо Хэлы отчаянно пытаясь понять, что та ей сказала.

— Ты воруешь эмоции других людей, ты понимаешь это? — спросила женщина.

Сначала Милена сжалась, потерялась. Застыдилась.

— Вот, это твои, — кивнула чёрная ведьма.

— Хэла, я, — замямлила девушка. — Прости… я правда не понимаю…

— Я тоже не понимаю, — ответила она. — Просто вижу, что тебя таскает из стороны в сторону, и ты не можешь остановиться.

— Я как вампир, — заключила Милена с обречённостью.

— С корабля, — улыбнулась Хэла.

— Что? — нахмурились белая ведьма.

— Вампир с корабля, — прояснила женщина, поведя головой из стороны в сторону. — Знаешь, как сложно после корабля по суше ходить?

Милена невольно улыбнулась:

— Да ну тебя…

— Не построишь стену — не вывезешь, — чёрная ведьма стала серьёзной. — Представляешь сколько эмоций испытывают люди вокруг?

— Я уже попалась…

— Не сомневаюсь, — хмыкнула Хэла. — Элгора бедолагу до ручки довела.

— Что? — нахмурилась Милена и уставилась на женщину.

— Ничего. Не лезь к нему — я тебе говорила? — она обречённо вздохнула. — Говорила! А ты?

— Я… — сжалась девушка и кивнула.

— Нет, — шепнула Хэла. — Не получится его понять. Нет. Не получится его изменить. Тебя же рвёт на части, как к Роару хочется — вот и жди, сиди, а к брату его не лезь.

— У него… ему очень плохо, — внезапно для себя самой проговорила Милена.

— И? А тебе хорошо? — спросила чёрная ведьма, а Мила отрицательно качнула головой. — Вот. И ему насрать какого тебе. И не потому, что он прям зло во плоти, нет. Ты права, он не потерян, он хороший, но он тебя сметёт, особенно вот такую, какая ты сейчас, и даже не поймёт, что сделал не так. Или может тебе моего хочется? Как тебе моя тьма, понравилась?

Девушка посмотрела на неё, прикусила губу.

— Хэла, — к ним подошла Томика, — это ты собрала тени после казни?

— А что? — взглянула на девушку чёрная ведьма.

— Ну, я в прошлый раз, когда по суду тут казнили человека, там же на площади, в городе, как сегодня, и тогда тени в дом наползли, ужас. А сегодня нет.

Хэла улыбнулась:

— Собрала. Не бойся, детка.

Томика улыбнулась и робко кивнула.

— Хэла, миленькая, Хэла, я так сильно тебя люблю! — накинулась на женщину вернувшаяся Лорана.

Серая просто сияла, он неё лилась такая чистая, невообразимая радость, что у Милены снова предательски защипало глаза.

— Пффф, вот и попроси полотенчики чистые в ванную принести, — фыркнула Хэла, лукаво прищуриваясь. — Если бы знала, что тебе это такую радость доставляет, я сама их не таскала бы.

Лорана улыбнулась и всё обнимала ведьму, и та в итоге рассмеялась.

— Хэла! — со двора раздался хриплый властный голос ферана.

— Да, достопочтенный феран, — отозвалась она.

— Догоняй, ведьма! — приказал он и Мила, посмотрев в окно, увидела, что он прошёл на выход из внутреннего двора замка.

Хэла ухмыльнулась, потом снова посмотрела на Лорану.

— Я рада, деточка, что всё хорошо, — она погладила серую по голове, плечу, потом поцеловала в лоб.

И обернувшись на Милену, нахмурившись прошептала:

— Если будешь через себя пропускать — чокнешься!

Хэла сжала руку белой ведьме и вышла во двор, ушла следом за фераном.

От домашних серые узнали, как старейшину корты скотоводов, которого, как оказалось, избегали в доме очень многие, казнил Мирган, который был так называемым аяном, то есть личным палачом дома. Но от подробностей Милена предпочла отгородиться. А ещё оказалось, что в Зарне, да и в других городах, есть “день суда”. От названия Мила содрогнулась. В этот день собирают всех виновных в тяжёлых правонарушениях и придают наказанию. А судью избирает городское сообщество, и что сейчас это кто-то из рода Горанов.